Knafaim

                     рис. Julia Schigal

САМСОН, ДОМАШНИЙ КОТ

Иосиф Бродский

Кот Самсон прописан в центре,

В переулке возле церкви,

И пока мы в классе пишем,

Он слоняется по крышам

Как звезда по небосводу,

А в ненастную погоду,

Отказавшись от прогулки,

На событья в переулке

Смотрит с миной безучастной

Из окна в квартире частной.

Вот он влез на подоконник…

По земле идет полковник.

У него в петлице пушка.

По стеклу летает мушка.

Размышляя о глаголе,

Дети бегают по школе.

Чересчур похож на гнома

Старичок из гастронома.

Тащит сетку, та полна.

Что там в сетке? Ветчина?

Непонятно, хоть убей!

В небе восемь голубей.

Вечер клен задел, снижаясь.

Кот мурлычет, погружаясь

В беспорядочные грезы.

Каждый глаз – как лист березы.

Обеспеченный ночлегом,

Он сочувствует коллегам:

Тот – водичку пьет из Мойки,

Тот – поужинал в помойке,

Тот – вздремнул на полчаса,

Тот – спасается от пса,

Тот – совсем больной от стужи…

Многим, муррр, конечно, хуже…

Не могу им всем помочь,

Потому что скоро ночь,

Это мне не по плечу,

Потому что… Спать хочу…

Кран ворчит на кухне сонно:

“Есть ли совесть у Самсона?”

СЛОН И МАРУСЬКА

Иосиф Бродский

Маруська была — не считая ушей —

не кошка: краса круглолицая.

Слоны, как известно, боятся мышей,

и кошка при них — как милиция.

И вот у Маруськи звонит телефон

(а дело уж близится к полночи),

и в трубке хрипит перепуганный Слон:

— Здесь мышь… умоляю… о помощи… —

И, острые когти поглубже вобрав,

среди снегопада и мороси

Маруська к Госцирку несётся стремглав

почти на космической скорости.

Вбегает и видит: швейцар весь дрожит,

слезами глаза его застятся,

а Слон на спине на арене лежит,

хватается хоботом за сердце.

Хрипит, задыхается: — Вот он… бандит…

хватай его, киска… ты смелая… —

Действительно, мышь на арене сидит,

но мышь эта вовсе не серая.

— Хватай его, киска… чего ты глядишь… —

От страха стал Слон цвета бурого.

— Да это же, граждане, белая мышь!

Она же сотрудница Дурова.

Ученая мышка! Палата ума!

Я месяц назад или около

была на её представленье сама

и хлопала ей, а не слопала.

— Спасибо, — тут молвит в смущении Слон. —

Приятно от страха избавиться. —

К Маруське подходит, кладет ей поклон,

Маруська в ответ улыбается.

— Что хочешь теперь ты приказывай мне! —

И вот, как владычица Индии,

вернулась Маруська домой на Слоне.

Соседки мои это видели.

Прошло много времени с этого дня,

И я бы о нём, вероятно, забыл.

но кошка Маруська живёт у меня,

и в цирк нас пускают бесплатно.

1962 г.

ИОСИФ БРОДСКИЙ

ОБЕЩАНИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКА

Я сегодня уеду

далеко-далеко,

в те края, где к обеду

подают молоко.

Я пошлю вам с дороги

телеграмму в эфир,

в ней — инжир и миноги,

и на утро кефир.

Я пошлю вам открытку

из далекой страны:

шоколадную плитку

и кусок ветчины.

Я пошлю вам оттуда

заказное письмо

в виде круглого блюда

и на нем — эскимо.

Я пошлю вам посылку,

я отправлю вам груз:

лимонада бутылку,

колбасы и арбуз,

и халвы — до отвала —

и оладьи с огня.

Только вы, для начала,

накормите меня.

                    художник Kristina Mirvoda

ЧИСТОЕ УТРО

ИОСИФ БРОДСКИЙ

Умываются коты.

Чистят мордочки кроты.

Умывается лиса.

Отражаются леса.

Чистит крылья майский жук

Умывается паук

(хоть он мал и невесом).

Принимает ванну сом.

Совы моются в ночи.

А вороны и грачи

чистят перья поутру.

Чайки сохнут на ветру.

Моет звёзды ночь сама

на рассвете.

А зима

умывается в весне.

Речки моются во сне.

Словно пена, наяву

тучки моют синеву.

День встаёт во всей красе.

Нужно мыться — знают все.

Все об этом помнят,

даже стенки комнат

в чистоте, в порядке,

как листы тетрадки.

Только Маша-плакса

между них, как клякса.

Что хорошего в июле?

Жуткая жара.

Осы жалятся как пули.

Воет мошкара.

Дождь упрямо избегает

тротуаров, крыш.

И в норе изнемогает

Полевая мышь.

Душно в поле для овечки,

В чаще для лося.

Весь июль купайся в речке

вместо карася.

Иосиф БРОДСКИЙ